3 апреля
"Привет. Ты на работе? Все хорошо?"
Подруга прислала смс.
Я перезвонила.
Именно так я узнала о взрыве в метро.
Сначала обновила новостную ленту Яндекса, сказала тем, кто был в кабинете, а потом кинулась звонить родителям и знакомым.
Некоторые узнавали о взрыве от меня, некоторые сразу говорили, что все в порядке.
Потом связь начала сбоить и все перешли на смс.
Шок и дрожащее нечто внутри, вибрирующее, звенящее. боящееся разбиться на хрупкие осколки. Новости пестрят новыми сообщениями, но сеть не справляется и ни у кого ничего не открывается.
"Вы в порядке? как вы там? все хорошо? да, я на работе. все нормально"
теперь этот разговор повторяется в различных вариациях и после разных рингтонов.
Все больше станций метро закрываются. Приходит сообщение о второй бомбе.
Метрополитен закрывают полностью.
Где-то там, за грудной клеткой, тоненькими коготками царапается страх.
Информация о погибших и раненых постоянно меняется и разнится. А мозг судорожно перебирает в памяти тех. кому ты мог забыть позвонить. И все берут трубки даже в ответ на звонки с незнакомых номеров.
В конце рабочего дня все разъезжаются с коллегами или сотрудниками соседних офисов.
Метро все еще закрыто, но уже понятно. что его не откроют до утра. Пробки в 10 баллов держатся несколько часов, и то, что мы попали домой быстро - просто чудо.
Утром наша станция еще закрыта. По линии пущены дополнительные автобусы. Да и в обычных автобусах непривычно много людей. Многие спрашивают маршрут, созваниваются и говорят, что едут.
И это в 7.30 утра.
Вечером я ехала на метро. В 18.20. Самый час пик в любой другой будний день.
Но не 4 апреля.
Людей мало. И они не читают, не смотрят кино в гаджетах. не играют в игрушки. Люди смотрят на людей и пытаются подбодрить себя и окружающих. Завтра людей станет больше, а через неделю все будет как обычно. но только не в этот день.
Не тогда, когда просто спуститься в метро и сесть в поезд - это маленький подвиг для каждого. Когда ты глядишь в лицо своему страху и не убегаешь, а идешь вперед.
Это сегодня уже снова мелькают в руках телефоны и книги, надеты наушники и закрыты глаза. Не всегда. Не у всех. Пока что.
Какое-то внутреннее онемение и нежелание верить остались до сих пор. И их не разубеждают даже цветы, покрывающие приступку петроградки,